Стихотворения (1926) - Страница 30

             стаканом бряк!
А для нас
                новогодие —
                                      подступ
к празднованию
                          Октября.
Мы
      лета
             исчисляем снова —
не христовый считаем род.
Мы
      не знаем «двадцать седьмого»,
мы
      десятый приветствуем год.
Наших дней
                    значенью
                                   и смыслу
подвести итоги пора.
Серых дней
                   обыдённые числа,
на десятый
                  стройтесь
                                   парад!
Скоро
         всем
                 нам
                       счет предъявят:
дни свои
              ерундой не мельча,
кто
     и как
             в обыдённой яви
воплотил
               слова Ильича?
Что в селе?
                   Навоз
                            и скрипучий воз?
Свод небесный
                         коркою вычерствел?
Есть ли там
                    уже
                          миллионы звезд,
расцветающие в электричестве?
Не купая
              в прошедшем взора,
не питаясь
                 зрелищем древним,
кто и нынче
                  послал ревизоров
по советским
                     Марьям Андревнам?
Нам
      коммуна
                   не словом крепка́ и люба́
(сдашь без хлеба,
                             как ни крепися!).
У крестьян
                 уже
                       готовы хлеба́
всем,
         кто переписью переписан?
Дайте крепкий стих
                               годочков этак на́ сто,
чтоб не таял стих,
                             как дым клубимый,
чтоб стихом таким
                              звенеть
                                          и хвастать
перед временем,
                          перед республикой,
                                                     перед любимой.
Пусть гремят
                     барабаны поступи
от земли
              к голубому своду.
Занимайте дни эти —
                                   подступы
к нашему десятому году!
Парад
          из края в край растянем.
Все,
       в любой работе
                                и чине,
рабочие и драмщики,
                                  стихачи и крестьяне,
готовьтесь
                 к десятой годовщине!
Всё, что красит
                         и радует,
                                        всё —
и слова,
             и восторг,
                             и погоду —
всё
      к десятому припасем,
к наступающему году.

Строго воспрещается. Впервые — газ. «Известия Одесского окружкома КП(б)У, окрисполкома и ОПБ», вечерний выпуск, Одесса, 1926, 24 июня. Под стихотворением авторская дата: «Одесса, 23.VI.26», но написано оно было раньше, так как в конце февраля 1926 года уже было сдано в газету «Заря Востока», а напечатано там не было.

В статье «А что вы пишете?» (1926) Маяковский так разъяснял замысел стихотворения:

«Настоящая поэзия всегда, хоть на час, а должна опередить жизнь. Я стараюсь сейчас писать как можно меньше, выбирая сложные, висящие в воздухе вопросы, — чиновничество, бюрократизм, скука, официальщина.

Этот ряд стихов я начал с маленького «Строго воспрещается»… Это стих о вывеске краснодарского вокзала: «Задавать вопросы контролеру строго воспрещается».

Стремясь придать стихотворению обобщенный смысл, не связанный с конкретным фактом, автор в первой публикации не только изменил место, где он произошел («Одесса, 23.VI.26»), но и снял строфу, содержащую такого рода реалий (см. текст: «Руку само подымает перо… В рай готов расписать перрон Краснодара»).

Сергею Есенину. Впервые — газ. «Заря Востока», Тифлис, 1926, 16 апреля. Одновременно вышло отдельным изданием в изд-ве «Заккнига» (Тифлис), куда рукопись была сдана 25 марта 1926 года.

Об истории создания стихотворения Маяковский подробно рассказал в статье «Как делать стихи?» (1926):

«Наиболее действенным из последних моих стихов я считаю — «Сергею Есенину».

Для него не пришлось искать ни журнала, ни издателя, — его переписывали до печати, его тайком вытащили из набора и напечатали в провинциальной газете, чтения его требует сама аудитория, во время чтения слышны летающие мухи, после чтения люди жмут лапы, в кулуарах бесятся и восхваляют, в день выхода появилась рецензия, состоящая одновременно из ругани и комплиментов…»

«Конец Есенина огорчил, огорчил обыкновенно, по-человечески, — продолжал поэт в той же статье. — Но сразу этот конец показался совершенно естественным и логичным… утром газеты принесли предсмертные строки:

В этой жизни умирать не ново,
Но и жить, конечно, не новей.

После этих строк смерть Есенина стала литературным фактом.

Сразу стало ясно, скольких колеблющихся этот сильный стих, именно — с т и х, подведет под петлю и револьвер…

Стихотворения (1926) - Страница 30

Комментарии